GALATHEA BURK (WEASLEY)дочь чарли уизли и неизвестной маглы / окклюмент / агент оппозиции, внедренный в хогвартс, как студент / анимаг — пантера
eiza gonzalez
галатея бёрк'21 [12.12.1999]
▬ Дочь Чарли Уизли, не знавшая свою мать, Галатея росла настоящим мальчишкой сорванцом - не признавая правил и запретов.
Уизли - член оппозиции, вместе с еще тремя людьми внедренная в Хогвартс в позапрошлом году и провалившая первое же свое задание: попасть в слизерин вместе с Арктуром. Распределяющая шляпа завопила "гриффиндор" даже не коснувшись её макушки.
Пыталась сблизится с Тобиасом Яксли, известным пожирателем смерти, но потерпела неудачу. Зато очень легко проделала это с [имя] - Галатея вьёт из него информацию, как нитки из шерстяного клубка, а он еще и оказывает ей своеобразную протекцию. Каждую первую субботу месяца в визжащей хижине он вместе с остальными членами оппозиции в школе встречается с Тедди Люпином.
▬ Она ведь всегда была такой — непослушной, обаятельно-строптивой, пылкой и непосредственной, как майское утро. Выкидывала на божий свет всю свою дерзость, все неминуемые запасы простоты и искренности — вызывающе, как будто вскрывала карты в последний момент — ‘нате, посмотрите, что у меня тут есть’. Мы ей все прощали, а потом удивлялись: «Как это? Где это видано?». А Галатея никогда не давала опомниться — у неё всегда было столько идей, планов, она вечно о чем-то мечтала, что-то говорила и куда-то непременно спешила. Жутко нетерпелива была, но ничего не могла с собой поделать. Ожидание казалось ей невыносимым, бездействие утомляло и делало особенно несносной.
▬ Общалась только с мальчиками и с Ашей — остальных детей к себе вообще не подпускала. Да и зачем, они ведь ей были как семья, вся эта троица: смотришь — прямо настоящие братья и сестры. Другой-то она не знала. Правда, Чарли, бывало, как пробивало, — а Тея ведь вечно что-то выкидывала точь-в-точь как Джинни, его сестренка, или иной раз так хмурила бровки, прямо вылитая миссис Уизли, — так он и начинал рассказывать, какие они были. А она только слушала, и ни слова. Глаза у неё всегда были живые, пронизывающие, словно вот-вот сами заговорят, в такие приятно смотреть, так что одного взгляда этих глаз вроде бы было достаточно — а все-таки странно, что она ничего не говорила. Только один раз, помнится, ей тогда было уже лет пятнадцать, и вся эта глупая миссия с внедрением в Хогвартс давно началась, — только тогда она сказала: «А они-то совсем не сильные, их дети. Слабые», — и такое в её голосе скользнуло пренебрежение, почти что даже презрение, словно речь шла о каком-нибудь насекомом, которое она вот-вот раздавит — Тея с этими существами совсем не ладила, — а глаза неподвижные, сплошной деготь — ни следа от тёплого орехового оттенка. Никому это не понравилось, хотя, конечно, ничего удивительного в такой реакции не было — а все-так все попытались её убедить, что это неправильно — так к ним относиться. «Ну да» — протянула она, и мы поняли, что разговор окончен.
▬ А ей хоть бы что. Будто она бы перестала что-то делать, раз ему не нравится — да никогда! У неё в голове словно прибор какой-то стоял — пикал тихо, подсказывал, где можно влезть в неприятности. Мы тогда не понимали, что она это специально делала — хотела казаться храброй, безрассудной, прямо загоралась вся, когда Гермиона ласково звала её «амазонкой».
▬ У неё была привычка — раз ей что-то не понравилось, никогда больше об этом не заговорит, не вспомнит даже, словно такого не было. Но всем уже и так было ясно — есть в ней эта неспокойная, беспощадная сила, какое-то неистовое стремление к справедливости — той, какой она её видела. Никто и не удивился, когда пришла весть об этом мальчишке-слизне. Была ли она виновата? В квиддиче травмы — не редкость. Мы не хотели знать, а все же: разве не могла эта подчеркнуто нежная улыбка в миг превращаться в дикий, полный томящегося азарта оскал, разве мы сами не видели этого? Никто не спросил, даже Чарли, а ему-то следовало. Но она терпеть не могла недосказанность и бывала чуточку экстравагантна в своей искренности. Так что однажды, — это было в июле, солнце так припекало, что из глаз искры выскакивали, - она вдруг сказала: — «Хорошо, что этот слизняк все же поправился», — засмеялась, и все.
